Ein Versuch!
Einer meiner Leser möchte für seine ukrainischen Freunde die Rede des französischen Senators Claude Malhuret vom 4.3.2025 in einer gut übersetzten ukrainischen Version zur Verfügung stellen. Ich finde das gut. Und mir ist da eingefallen:
Vielleicht wäre es interessant, die Rede auch auf Russisch zur Verfügung zu haben; vielleicht gäbe es dafür interessierte Leserinnen und Leser weltweit. Ich kann aber nicht Russisch und bin auch kein Übersetzer. Aber (z.B.) DeepL „kann“ Russisch. Vielleicht können und wollen Menschen, die Russisch beherrschen, die nachfolgende Übersetzung von DeepL verbessern. Ich bin da offen für Beteiligung!
Die Rede Französisch vs. Russisch
|
Französische Originalfassung |
Russisch von DeepL |
| Monsieur le Président, Monsieur le Premier ministre, Mesdames et Messieurs les Ministres, Mes chers Collègues, |
Уважаемый господин Президент Премьер-министр, Министры, Коллеги, |
| L’Europe est à un tournant critique de son histoire. Le bouclier américain se dérobe, l’Ukraine risque d’être abandonnée, la Russie renforcée. | Европа находится на переломном этапе своей истории. Американский щит ускользает, Украине грозит опасность быть брошенной, а Россия усиливается. |
| Washington est devenu la cour de Néron, un empereur incendiaire, des courtisans soumis et un bouffon sous kétamine chargé de l’épuration de la fonction publique. | Вашингтон превратился в двор Нерона с зажигательным императором, покорными придворными и напичканным кетамином шутом, отвечающим за чистку государственной службы. |
| C’est un drame pour le monde libre, mais c’est d’abord un drame pour les États-Unis. Le message de Trump est que rien ne sert d’être son allié puisqu’il ne vous défendra pas, qu’il vous imposera plus de droits de douane qu’à ses ennemis et vous menacera de s’emparer de vos territoires tout en soutenant les dictatures qui vous envahissent. | Это трагедия для свободного мира, но в первую очередь это трагедия для Соединенных Штатов. Послание Трампа заключается в том, что нет смысла быть его союзником, потому что он не будет вас защищать, он будет налагать на вас больше тарифов, чем на своих врагов, и угрожать захватом ваших территорий, поддерживая диктатуры, которые вторгаются к вам. |
| Le roi du deal est en train de montrer ce qu’est l’art du deal à plat ventre. Il pense qu’il va intimider la Chine en se couchant devant Poutine, mais Xi Jinping, devant un tel naufrage, est sans doute en train d’accélérer les préparatifs de l’invasion de Taïwan. | Король сделок демонстрирует, в чем заключается искусство «пузатой сделки». Он думает, что ему удастся запугать Китай, поклонившись Путину, но Си Цзиньпин, столкнувшись с таким кораблекрушением, несомненно, ускорит подготовку к вторжению на Тайвань. |
| Jamais dans l’histoire un président des États-Unis n’a capitulé devant l’ennemi. Jamais aucun n’a soutenu un agresseur contre un allié. Jamais aucun n’a piétiné la Constitution américaine, pris autant de décrets illégaux, révoqué les juges qui pourraient l’en empêcher, limogé d’un coup l’état-major militaire, affaibli tous les contre-pouvoirs et pris le contrôle des réseaux sociaux. | Никогда в истории президент США не капитулировал перед врагом. Никогда президент не поддерживал агрессора против союзника. Никогда еще президент США не попирал Конституцию США, не издавал столько незаконных указов, не увольнял судей, которые могли бы ему помешать, не увольнял одним махом генштаб армии, не ослаблял все системы сдержек и противовесов и не брал под контроль социальные сети. |
| Ce n’est pas une dérive illibérale, c’est un début de confiscation de la démocratie. Rappelons-nous qu’il n’a fallu qu’un mois, trois semaines et deux jours pour mettre à bas la République de Weimar et sa Constitution. | Это не нелиберальный дрейф, это начало конфискации демократии. Вспомните, что Веймарской республике и ее Конституции потребовалось всего месяц, три недели и два дня, чтобы рухнуть. |
| J’ai confiance dans la solidité de la démocratie américaine et le pays proteste déjà. Mais en un mois, Trump a fait plus de mal à l’Amérique qu’en quatre ans de sa dernière présidence. Nous étions en guerre contre un dictateur, nous nous battons désormais contre un dictateur soutenu par un traître. | Я уверен в силе американской демократии, и страна уже протестует. Но за один месяц Трамп нанес Америке больше вреда, чем за четыре года своего последнего президентства. Мы воевали с диктатором, теперь мы воюем с диктатором, которого поддерживает предатель. |
| Il y a huit jours, au moment même où Trump passait la main dans le dos de Macron à la Maison-Blanche, les États-Unis votaient à l’ONU avec la Russie et la Corée du Nord contre les Européens réclamant le départ des troupes russes. | Восемь дней назад, в то самое время, когда Трамп проводил рукой за спиной Макрона в Белом доме, Соединенные Штаты вместе с Россией и Северной Кореей голосовали в ООН против европейцев, призывавших российские войска уйти. |
| Deux jours plus tard, dans le bureau ovale, le planqué du service militaire donnait des leçons de morale et de stratégie au héros de guerre Zelensky avant de le congédier comme un palefrenier en lui ordonnant de se soumettre ou de se démettre. | Двумя днями позже в Овальном кабинете этот военный выскочка давал уроки морали и стратегии герою войны Зеленскому, а затем отстранил его, как жениха, приказав подчиниться или уйти в отставку. |
| Cette nuit, il a franchi un pas de plus dans l’infamie en stoppant la livraison d’armes pourtant promise. Que faire devant cette trahison? La réponse est simple: faire face. | Прошлой ночью он сделал еще один шаг в своем бесславии, остановив обещанную поставку оружия. Что мы должны делать перед лицом этого предательства? Ответ прост: признать его. |
| Et d’abord ne pas se tromper. La défaite de l’Ukraine serait la défaite de l’Europe. Les Pays-Baltes, la Géorgie, la Moldavie sont déjà sur la liste. Le but de Poutine est le retour à Yalta où fut cédée la moitié du continent à Staline. | И прежде всего не заблуждаться. Поражение Украины будет поражением Европы. Страны Балтии, Грузия и Молдова уже в списке. Цель Путина – возвращение в Ялту, где половина континента была уступлена Сталину. |
| Les pays du Sud attendent l’issue du conflit pour décider s’ils doivent continuer à respecter l’Europe ou s’ils sont désormais libres de la piétiner. | Страны Юга ждут исхода конфликта, чтобы решить, должны ли они продолжать уважать Европу или теперь вольны попирать ее. |
| Ce que veut Poutine, c’est la fin de l’ordre mis en place par les États-Unis et leurs alliés il y a 80 ans, avec comme premier principe l’interdiction d’acquérir des territoires par la force. | Путин хочет покончить с порядком, установленным 80 лет назад Соединенными Штатами и их союзниками, первым принципом которого был запрет на приобретение территории силой. |
| Cette idée est à la source même de l’ONU, où aujourd’hui les Américains votent en faveur de l’agresseur et contre l’agressé, parce que la vision trumpienne coïncide avec celle de Poutine: un retour aux sphères d’influence, les grandes puissances dictant le sort des petits pays. | Эта идея лежит в основе ООН, где сегодня американцы голосуют в пользу агрессора и против агрессора, потому что видение Трампа совпадает с видением Путина: возвращение к сферам влияния, когда большие державы диктуют судьбу маленьким странам. |
| À moi le Groenland, le Panama et le Canada, à toi l’Ukraine, les Pays-Baltes et l’Europe de l’Est, à lui Taïwan et la mer de Chine. | Гренландия, Панама и Канада – мои; Украина, страны Балтии и Восточная Европа – ваши; Тайвань и Китайское море – его. |
| On appelle cela, dans les soirées des oligarques du golfe de Mar-a-Lago, le „réalisme diplomatique“. | В партиях олигархов залива Мар-а-Лаго это называется «дипломатическим реализмом». |
| Nous sommes donc seuls. Mais le discours selon lequel on ne peut résister à Poutine est faux. Contrairement à la propagande du Kremlin, la Russie va mal. En trois ans, la soi-disant deuxième armée du monde n’a réussi à grappiller que des miettes d’un pays trois fois moins peuplé. | Так что мы сами по себе. Но утверждение о том, что Путину невозможно противостоять, неверно. Вопреки кремлевской пропаганде, Россия находится в плохом положении. За три года так называемая вторая по величине армия в мире сумела отхватить лишь крохи от страны с населением вдвое меньше ее. |
| Les taux d’intérêt à 25 %, l’effondrement des réserves de devises et d’or, l’écroulement démographique montrent qu’elle est au bord du gouffre. Le coup de pouce américain à Poutine est la plus grande erreur stratégique jamais commise lors d’une guerre. | С процентными ставками на уровне 25 %, разрушающимися валютными и золотыми резервами и сокращающимся населением Россия находится на грани краха. Американская помощь Путину – самая большая стратегическая ошибка, когда-либо совершенная во время войны. |
| Le choc est violent, mais il a une vertu. Les Européens sortent du déni. Ils ont compris en un jour à Munich que la survie de l’Ukraine et l’avenir de l’Europe sont entre leurs mains et qu’ils ont trois impératifs. | Шок будет жестоким, но у него есть и достоинство. Европейцы выходят из состояния отрицания. За один день в Мюнхене они поняли, что выживание Украины и будущее Европы находятся в их руках и что у них есть три императива. |
| Accélérer l’aide militaire à l’Ukraine pour compenser le lâchage américain, pour qu’elle tienne, et bien sûr pour imposer sa présence et celle de l’Europe dans toute négociation. | Ускорить военную помощь Украине, чтобы компенсировать американский отказ, обеспечить ее выдержку и, конечно, навязать свое присутствие и присутствие Европы на любых переговорах. |
| Cela coûtera cher. Il faudra en terminer avec le tabou de l’utilisation des avoirs russes gelés. Il faudra contourner les complices de Moscou à l’intérieur même de l’Europe par une coalition des seuls pays volontaires, avec bien sûr le Royaume-Uni. | Это будет дорого стоить. Нам придется покончить с табу на использование замороженных российских активов. Сообщники Москвы в Европе должны быть обойдены коалицией желающих, включая, конечно, Великобританию. |
| En second lieu, exiger que tout accord soit accompagné du retour des enfants kidnappés, des prisonniers et de garanties de sécurité absolues. Après Budapest, la Géorgie et Minsk, nous savons ce que valent les accords avec Poutine. Ces garanties passent par une force militaire suffisante pour empêcher une nouvelle invasion. | Во-вторых, потребовать, чтобы любое соглашение сопровождалось возвращением похищенных детей и заключенных и абсолютными гарантиями безопасности. После Будапешта, Грузии и Минска мы знаем, чего стоят соглашения с Путиным. Эти гарантии включают в себя достаточную военную силу, чтобы предотвратить новое вторжение. |
| Enfin, et c’est le plus urgent, parce que c’est ce qui prendra le plus de temps, il faudrait bâtir la défense européenne négligée, au profit du parapluie américain depuis 1945 et sabordée depuis la chute du mur de Berlin. | Наконец, и это самое срочное дело, потому что оно займет больше всего времени, нам нужно построить европейскую оборону, которой пренебрегали в пользу американского зонтика с 1945 года и которую развалили после падения Берлинской стены. |
| C’est une tâche herculéenne, mais c’est sur sa réussite ou son échec que seront jugés dans les livres d’Histoire les dirigeants de l’Europe démocratique d’aujourd’hui. | Это непростая задача, но именно по ее успеху или провалу будут судить о лидерах сегодняшней демократической Европы в учебниках истории. |
| Friedrich Merz vient de déclarer que l’Europe a besoin de sa propre alliance militaire. C’est reconnaître que la France avait raison depuis des décennies en plaidant pour une autonomie stratégique. | Фридрих Мерц только что заявил, что Европе нужен собственный военный союз. Это признание того, что Франция на протяжении десятилетий была права, выступая за стратегическую автономию. |
| Il reste à la construire. Il faudra investir massivement, renforcer le Fonds européen de défense hors des critères d’endettement de Maastricht, harmoniser les systèmes d’armes et de munitions, accélérer l’entrée dans l’Union de l’Ukraine, qui est aujourd’hui la première armée européenne, repenser la place et les conditions de la dissuasion nucléaire à partir des capacités françaises et britanniques, relancer les programmes de boucliers antimissiles et de satellites. | Нам все еще нужно ее создать. Нам нужно инвестировать огромные средства, укрепить Европейский оборонный фонд вне маастрихтских долговых критериев, гармонизировать системы вооружений и боеприпасов, ускорить присоединение Украины, которая сейчас является крупнейшей армией Европы, пересмотреть место и условия ядерного сдерживания на основе французских и британских возможностей, возобновить программы противоракетной обороны и спутников. |
| Le plan annoncé hier par Ursula von der Leyen est un très bon point de départ. Et il faudra beaucoup plus. | План, озвученный вчера Урсулой фон дер Ляйен, – очень хорошая отправная точка. Но необходимо гораздо больше. |
| L’Europe ne redeviendra une puissance militaire qu’en redevenant une puissance industrielle. En un mot, il faudra appliquer le rapport Draghi. Pour de bon. | Европа снова станет военной державой только в том случае, если она станет промышленной державой. Короче говоря, доклад Драги должен быть реализован. Навсегда. |
| Mais le vrai réarmement de l’Europe, c’est son réarmement moral. | Но настоящее перевооружение Европы – это ее моральное перевооружение. |
| Nous devons convaincre l’opinion face à la lassitude et à la peur de la guerre, et surtout face aux comparses de Poutine, l’extrême droite et l’extrême gauche. | Мы должны убедить общественное мнение в необходимости перемен перед лицом усталости от войны и страха, и прежде всего перед лицом пособников Путина, крайне правых и крайне левых. |
| Ils ont encore plaidé hier à l’Assemblée nationale, Monsieur le Premier ministre, devant vous, contre l’unité européenne, contre la défense européenne. | Вчера, господин премьер-министр, они снова выступали перед вами в Национальном собрании против европейского единства и европейской обороны. |
| Ils disent vouloir la paix. Ce que ni eux ni Trump ne disent, c’est que leur paix, c’est la capitulation, la paix de la défaite, le remplacement de de Gaulle Zelensky par un Pétain ukrainien à la botte de Poutine. | Они говорят, что хотят мира. Но ни они, ни Трамп не говорят, что их мир – это капитуляция, мир поражения, замена де Голля-Зеленского украинским Петеном по указке Путина. |
| La paix des collabos qui ont refusé depuis trois ans toute aide aux Ukrainiens. | Мир коллаборационистов, которые отказывают украинцам в помощи на протяжении последних трех лет. |
| Est-ce la fin de l’Alliance Atlantique? Le risque est grand. Mais depuis quelques jours, l’humiliation publique de Zelensky et toutes les décisions folles prises depuis un mois ont fini par faire réagir les Américains. Les sondages sont en chute. Les élus républicains sont accueillis par des foules hostiles dans leurs circonscriptions. Même Fox News devient critique. | Неужели это конец Атлантического альянса? Риск велик. Но в последние несколько дней публичное унижение Зеленского и все безумные решения, принятые за последний месяц, наконец заставили американцев отреагировать.Опросы падают. Избранных республиканцев встречают враждебные толпы в их избирательных округах. Даже Fox News становится критичным. |
| Les Trumpistes ne sont plus en majesté. Ils contrôlent l’exécutif, le Parlement, la Cour suprême et les réseaux sociaux. | Трамписты перестали быть величественными. Они контролируют исполнительную власть, парламент, Верховный суд и социальные сети. |
| Mais dans l’histoire américaine, les partisans de la liberté l’ont toujours emporté. Ils commencent à relever la tête. | Но в американской истории сторонники свободы всегда одерживали верх. Они начинают поднимать голову. |
| Le sort de l’Ukraine se joue dans les tranchées, mais il dépend aussi de ceux qui, aux États-Unis, veulent défendre la démocratie, et ici de notre capacité à unir les Européens, à trouver les moyens de leur défense commune, et à refaire de l’Europe la puissance qu’elle fut un jour dans l’histoire et qu’elle hésite à redevenir. | Судьба Украины разыгрывается в окопах, но она также зависит от тех в Соединенных Штатах, кто хочет защитить демократию, и от нашей способности объединить европейцев, найти средства для их общей защиты и превратить Европу в ту силу, которой она когда-то была в истории и которой не решается стать снова. |
| Nos parents ont vaincu le fascisme et le communisme au prix de tous les sacrifices. | Наши родители ценой огромных усилий победили фашизм и коммунизм. |
| La tâche de notre génération est de vaincre les totalitarismes du XXIe siècle. | Задача нашего поколения – победить тоталитаризм XXI века. |
| Vive l’Ukraine libre, vive l’Europe démocratique. | Да здравствует свободная Украина, да здравствует демократическая Европа. |
Cave! Achtung!
Die derzeit (16.3.25, 10:30) hier vorliegende Übersetzung ins Russische ist eine maschinell generierte; ich kann für die Richtigkeit dieser Übersetzung oder auch für ihre Qualität keine Garantie übernehmen.
Schreibe einen Kommentar